Олаф Бьорн Локнит

Пожиратели плоти

ПРОЛОГ

На измученный зноем прибрежный город опустилась благословенная ночь. Легкий ветерок шевелил запыленные листья чахлых пальм, играл вымпелами на стоящих в гавани кораблях и вздувал кисейные занавеси в окне одного из богатых домов, возвышающегося совсем рядом с дворцом правителя.

Если бы плывущая над городом томная луна интересовалась людскими делами, то, заглянув в это окно и увидев двух мирно беседующих за чашей вина мужчин, она разочарованно продолжила бы свой путь. Где неискушенному в земных интригах небесному светилу понять, как порой обычный разговор может изменить судьбы империй…

Один из собеседников, хозяин дома, кутающийся в шелковый домашний халат, привезенный, должно быть, из самого Кхитая и стоивший уйму денег, нервно барабанил унизанными перстнями пальцами по крышке мраморного столика. Второй мужчина, удобно откинувшийся на спинку мягкого кресла, смаковал отличное аргосское вино. Его скромный потертый плащ был небрежно переброшен через плечо золотой статуи, изображающей обнаженную девушку с букетом причудливого вида цветов. Статую подарил хозяину посланник из Вендии, утверждавший, что купил ее у жрецов подземного святилища, исповедующих древний запретный культ. Но гостя это обстоятельство, по-видимому, нисколько не смущало. Он отхлебнул еще вина и взглянул на собеседника.

– Многого ты добился в жизни, как я погляжу, – сказал гость, и насмешка в его голосе не соответствовала смыслу слов. – Большой дом, богатая обстановка, хорошие вина… А скольких красавиц собрал ты в своем серале?

Хозяин нервно сглотнул и ничего не ответил.

– Не бойся, на твоих наложниц я не претендую, – примиряюще поднял руку посетитель. – Я лишь хочу напомнить, кому ты обязан всем этим. Или ты вспомнишь сам?

– Я ни о чем не забыл, – с торопливым подобострастием ответил человек в халате. – Все эти годы я ждал, когда ты придешь…

– Не надо быть магом, чтобы понять, что ты лжешь, – холодно проговорил гость, отстраненно любуясь игрой крупных граненых изумрудов на боках чаши. – Ты спал и видел, как жрецы Стигии добираются до меня… Впрочем, теперь они мне не страшны. Я вновь обрел мое могущество, и у меня большие планы. И я решил, что настало время потребовать с тебя долг…

– Я готов, мой господин, – без особого энтузиазма сказал хозяин и продолжил с надеждой: – Если тебе нужно золото…

Гость расхохотался.

– Глупец, я могу иметь столько золота, что ты утонешь в нем, как крыса в выгребной яме! Клянусь Сетом, так просто ты не отделаешься!

На полном лице хозяина отразилось неподдельное отчаяние. Видимо, он проклинал тот день своей жизни, когда встретился с сидящим напротив человеком.

– Приказывай, мой господин. Я сделаю все, что в моих силах, – униженно прошептал он.

– Сил у тебя достаточно. Много лет назад я позаботился об этом, – усмехнулся посетитель. – Тебе придется оставить свой гостеприимный дом и твоих жен – пусть поплачут, женщинам это на пользу. Тебе предстоит путь в одну из западных стран, где ты поможешь мне в выполнении моих замыслов…

Беседа продолжалась далеко за полночь, и когда гость, наконец, удалился, хозяин долго и нервно пил вино, словно не замечая его вкуса. Затем он позвал чернокожего раба, который принес ему свиток папируса, кисточку и чернила. Хозяин вздохнул, поплотнее закутался в свой халат, и твердо вывел на листе: «ЗАВЕЩАНИЕ».

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГРОЗА НАД АКВИЛОНИЕЙ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

– Во имя Митры, где же, наконец, Его Величество?

Такой вопрос мог возникнуть только в Аквилонии, и то при условии, что ею правит варвар. В других цивилизованных странах придворные обычно знают, где находится их монарх. Здесь же служащему канцелярии, в обязанности которого входило докладывать королю об испрашивающих официальной аудиенции, приходилось исходить не одну лигу по дворцовым коридорам, прежде чем он сталкивался с правителем империи. Поэтому Люций, уже порядком уставший, решил зайти в караулку к офицерам стражи и точно выяснить местонахождение Его Величества.

Лишь год минул со времени сокрушающего разгрома аквилонской армии объединенным войском короля Офира Амальрика и правителя Кофа Страбонуса. Пока считавшийся погибшим король Конан пытался выбраться из Алой Цитадели, обиталища колдуна Тсота-Ланти, в Тарантии власть захватил принц Арпелло, изгнавший из города наместника короля графа Троцеро. Арпелло, как всякий временщик, думал лишь о собственной выгоде, и утопил столицу в крови и беззакониях. В то время как армии Офира и Кофа осаждали брошенный на произвол судьбы Шамар, новоявленный правитель громил гарем своего предшественника. В бессильном гневе жители столицы окружили дворец, на одной из башен которого принц Пеллийский презрительным смехом встречал их требования защитить страну от врагов и прекратить погромы в городе. Неожиданное появление Конана решило судьбу как Арпелло, так и Аквилонии. Принц был убит, народ растерзал его вассалов, а Конан с отрядом Троцеро наголову разбил Страбонуса и Амальрика под стенами Шамара и вновь занял свой потерянный было престол.

С тех пор в Аквилонии царили мир и спокойствие, изредка нарушаемые незначительными вылазками пиктов на западных границах. Огромного выкупа, заплаченного наследниками королей Кофа и Офира, хватило на то, чтобы отстроить новые прекрасные здания взамен разрушенных, укрепить армию и границы, и еще осталось на закупку большой партии знаменитых зингарских вин для празднования двухлетия правления Конана Аквилонского. Остатки именно этого вина и допивали офицеры, коротавшие в караулке время между дежурствами.

Один из них, маленький и кривоногий, с воодушевлением рассказывал какую-то историю, соорудив на столе из хлебного мякиша и глиняных кружек подобие крепости. Остальные с равнодушным видом потягивали вино, не проявляя должного интереса к повествованию.

– … они идут, а мы стоим вот здесь, – офицер для пущей убедительности потыкал кинжалом в горку мякиша. – Это были демоны, а не пикты, клянусь Митрой! И впереди – сам Зогар Саг! Весь черный, ростом… – офицер завертел головой и торжествующе указал на дерево, видневшееся через окно, – … вон с тот тополь! Я, значит, поднимаю лук…

– Может, Чепозус, ты его и поднимешь, а как насчет натянуть? – осведомился один из слушателей.

– А ты, Терцион, заткнись! Ты на границе не был, только на парадах меч и вынимаешь из ножен! – огрызнулся рассказчик и продолжил: – Поднимаю я лук и – р-раз! – стрелу в Зогара! Попал прямо в горло!

– Ну, если он ростом с то дерево, в твоем попадании нет ничего удивительного, – снова встрял неугомонный Терцион. Другие офицеры засмеялись. Чепозус с царственным величием проигнорировал недостойный выпад товарища.

– Тут в пиктов словно Сет вселился – начали вопить и кидаться друг на друга. Мы их тогда и добили. Ни один не ушел! А после боя подошел ко мне наш король – тогда он был простым разведчиком, но я-то видел, что этот человек далеко пойдет! – и, пожав мне руку, подарил свой кинжал, сказав, что …

– Когда ты рассказывал эту историю позавчера, он подарил тебе меч, – под общий хохот напомнил один из офицеров.

– Ну, может, и меч, – раздраженно буркнул Чепозус, сгреб со стола мякиш и обратился к незаметно вошедшему Люцию: – Эти недоноски только ржать умеют. Посмотрел бы я на них при защите Велитриума!

Люций с пониманием покачал головой и обратился к сидевшим за столом с вопросом, не знает ли кто-нибудь, где находится король Конан. Ему ответили, что в караулке правителю делать совершенно нечего, а в это время он обычно совещается с Королевским Советом в Северном зале.

Люций поспешил в Северный зал и натолкнулся на своего непосредственного начальника Публио, идущего в обратном направлении. Будучи канцлером, Публио принимал живейшее участие во всех делах государства, даже тех, которые его не касались. Поэтому он был крайне суетлив и непоседлив, многоречив и очень забывчив.